Васнецов виктор молочница жница
Васнецов Виктор Михайлович (1848–1926) – великий русский художник, один из основоположников русского модерна в его национально-романтическом варианте. Наверное, первым из великих русских художников входит в нашу младенческую жизнь своими картинами-былинами, картинами-сказками и сопровождает нас в течение жизни, давая нам толчки для размышлений не только работами названного направления, но и открываемыми нами его жанровыми полотнами, портретами и религиозной живописью.
1. Жница (1867)
Холст, масло.
Виктор Михайлович Васнецов родился 15 мая 1848 года в далеком вятском селе Лопьял в большой патриархальной семье деревенского священника. Вскоре семья переехала в село Рябове, где и прошло детство художника. Он рано начал рисовать, но по традиции сыновья должны были наследовать профессию отца, и мальчика в 1858 году отдали в духовное училище, а вскоре перевели в Вятскую духовную семинарию. На последнем курсе семинарии юноша решил, что уедет из Вятки в Петербург и поступит в Академию художеств. Исполнив две жанровые картинки – “Молочница” и “Жница” (1867) – и разыграв их в лотерее, Васнецов на вырученные деньги едет в Петербург и начинает заниматься в школе Общества поощрения художеств, а в 1868 году становится учеником Академии. Вынужденный зарабатывать деньги на жизнь, Васнецов дает частные уроки, иллюстрирует различные издания.
2. Алёнушка (1881)
Холст, масло. 121 x 173 см. Третьяковская галерея, Москва, Россия.
В 1881 году в Абрамцеве, имении русского мецената Саввы Мамонтова под Москвой, Васнецов написал одно из лучших своих произведений – “Аленушка” – на сюжет русской сказки. Трогательная нежность и глубокая поэтичность сказки взволновали чуткое, отзывчивое сердце художника. Не буквальное воспроизведение сказочного сюжета, а глубокое проникновение в его эмоциональный строй отличает картину Васнецова. Застывшая поза девочки, склоненная голова, разметавшиеся по плечам каштановые волосы, полный печали взгляд – все говорит о тоске и горе Аленушки. Природа созвучна ее настроению, она словно скорбит вместе с девочкой. Стройные березки, молоденькие елочки, окружающие Аленушку, словно оберегают ее от злого мира. Картина “Аленушка” – одна из первых в отечественном искусстве, где неразрывно слиты поэзия народных сказаний с поэтичностью и задушевностью родной русской природы.
3. С квартиры на квартиру (1876)
Холст, масло. 53,5 x 67,2 см. Третьяковская галерея, Москва, Россия.
Особый успех выпал на долю картины “С квартиры на квартиру”, над которой художник работал с 1875 года. Судьба бедных, одиноких стариков, выброшенных на улицу в холодный морозный день, ищущих пристанища, взволновала художника. Глубокой печалью веет от картины, повествующей о бесприютной старости, о трагедии никому не нужных людей. “Я думаю, – писал Стасов, – каждый из нас таких встречал. Что за бедные люди, что за печальная природа человеческая!.. Прекрасная картина!”
4. Книжная лавочка (1876)
Холст, масло. 84 х 66,3см. Третьяковская галерея, Москва, Россия.
Картина “Книжная лавочка” закрепила за ним положение художника-жанриста, знающего жизнь, умеющего выразительно и ярко ее воспроизвести.
5. Ковер-самолет (1880)
Холст, масло. 165 х 297 см. Нижегородский художественный музей
Васнецов активно работает над введением фольклора в русскую живопись, отражает стороны русского национального характера (“Ковер-самолет”, 1880 г.). В своих картинах на сказочные сюжеты художник соединяет фольклорную фантастичность с религиозным учением и научным взглядом на мир.
6. Затишье (1881)
Холст, масло. Государственная Третьяковская галерея, Москва.
В.А. Гиляровский. О картине В.М. Васнецова «Затишье».
«Дремлют сосны. Дремлют дали.
Отдыхая, дремлет лес.
В воды тихие упали
Отражения небес.
Под сосной сижу я в думах…
И затишье, и покой –
И в шептанье хвой угрюмых
Радость жизни предо мной».
20 ноября 1912 г.
7. Витязь на распутье (1882)
Холст, масло. 167х299 см, ГРМ.
“Противоположения жанра и истории, – писал В.Васнецов, – в душе моей никогда не было, а стало быть и перелома или какой-либо переходной борьбы во мне не происходило… Я всегда был убежден, что в жанровых и исторических картинах… в сказке, песне, былине, драме сказывается весь целый облик народа, внутренний и внешний, с прошлым и настоящим, а может быть и будущим… Плох тот народ, который не помнит, не ценит и не любит своей истории”.
8. Воины Апокалипсиса (1887)
Холст, масло.
«Четыре всадника Апокалипсиса» — термин, описывающий четырёх персонажей из шестой главы Откровения Иоанна Богослова, последней из книг Нового Завета. До сих пор нет единого мнения что именно олицетворяет каждый из всадников, однако их часто именуют Завоеватель (Чума, Болезнь), Война, Голод и Смерть. Бог призывает их и наделяет силой сеять святой хаос и разрушение в мире. Всадники появляются строго друг за другом, каждый с открытием очередной из первых четырёх из семи печатей книги Откровения. Появлению каждого из всадников предшествует снятие Агнцем печатей с Книги Жизни. После снятия каждой из первых четырёх печатей тетраморфы восклицают Иоанну — «иди и смотри» — и перед ним поочерёдно появляются апокалиптические всадники.
На картине всадник на белом коне – чума, на рыжем – война, на вороном – голод, на бледном – смерть.
Из Откровения Иоанна Богослова:
Всадник на белом коне
“И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырёх животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить. (Откр.6:1-2)”
Всадник на рыжем коне
“И когда он снял вторую печать, я слышал второе животное, говорящее: иди и смотри. И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч. (Откр.6:3-4)”
Всадник на вороном коне
“И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей. И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай. (Откр.6:5-6)”
Всадник на бледном коне
“И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными. (Откр.6:7-8)”
9. Сирин и Алконост. Песнь радости и печали (1896)
Холст, масло. 133 х 250 см. Третьяковская галерея, Москва, Россия.
«Две верных подруги – Любовь и Разлука – не ходят одна без другой». Булат Окуджава
Традиционными славянскими символами радости и печали считались две райские птицы: Сирин и Алконост. В православных бестиариях о «сиринах» говорится, что это полулюди-полуптицы, обоеполые, поющие настолько сладкие песни, что слышавший их теряет рассудок, идёт на голос, не замечая пути, падает в воду и умирает.
По другой версии: забывает жизнь свою, уходит в пустыню и, заблудившись, умирает. Сирины или вилы – духи водяных источников, умеющие летать. Впоследствии это племя в русском лубке превращается в одну единственную птицу.
В легендах Западной Европы птица Сирин считается воплощением несчастной души. Имя её легко соотнести с греческими «сиренами», легенды о которых могли быть привезены в Древнюю Русь торговым людом, ходившим по рекам от самой Византии и Греции. Сирены – хищные красавицы с головой и телом прекрасной женщины и с когтистыми птичьими лапами. Они дочери владыки пресных вод Ахелоя и одной из муз (Мельпомены или Терпсихоры). От отца они унаследовали дикий и злобный нрав, а от матери – божественный голос. Своим волшебным пением сирены заманивали на свой остров мореходов – те разбивали корабли о прибрежные рифы, а сами гибли в водоворотах или в когтях искусительниц. Сирен в древности часто изображали на надгробных памятниках и называли Музами Загробного мира.
Об Алконсте, в православной традиции, сообщается, что это птица, которая выкладывает свои яйца в морскую глубину посреди зимы, а «яйца эти праздны – не портятся и наверх всплывают», как только приходит срок. Алконост не сводит взгляда с поверхности воды и ждёт всплытия, потому очень трудно выкрасть яйцо Алконоста. Если это удаётся, то такое яйцо люди вешают под паникадилом в церкви, что является символом целостности и единения всего приходящего в неё народа. Птица Алконост – пример Божьего Милосердия и божественного промысла, потому в те семь дней, когда Алконост своих деток высматривает, море спокойно. Корабелы эти дни ценят и называют Алконостскими или Алкионовыми.
Пение Алконост радостно, поскольку она обещает Рай. Пение Сирин, как указывают средневековые источники, щемяще, Сирин тоскует о потерянном Рае, просит о возвращении на небо. В современной культуре Сирин и Алконост нерасторжимы, это устоявшиеся символы Горестного и Радостного пения.
Поэт-символист А. А. Блок откликнулся на картину стихотворением:
Густых кудрей откинув волны,
Закинув голову назад,
Бросает Сирин счастья полный,
Блаженств нездешних полный взгляд…
Другая — вся печалью мощной
Истощена, изнурена…
Тоской вседневной и всенощной
Вся грудь высокая полна…
Вдали — багровые зарницы,
Небес померкла бирюза…
И с окровавленной ресницы
Катится тяжкая слеза…
(1899)
10. Богатыри (1898)
Холст, масло. 295 x 446 см. Третьяковская галерея, Москва, Россия.
На своей первой персональной выставке в 1898 году Васнецов показал “Богатырей”, работа над которыми длилась около двадцати лет. Решенная в монументально-декоративном плане картина воссоздает образы трех любимейших народом героев былинного эпоса: Ильи Муромца, Добрыни Никитича и Алеши Поповича. Каждого из них отличают индивидуальные особенности. Стремясь к монументальному решению, Васнецов несколько повышает линию горизонта, и зритель как бы снизу смотрит на всадников, четкие силуэты которых выделяются на фоне светлых облаков. Тонко и благородно сочетаются яркие и звучные краски – зеленая, коричневая, красная, белая, синяя, придавая особую декоративность полотну. Пейзаж, с его необозримой ширью, пологими холмами, лугами, поросшими дикой травой, объединен плавными и спокойными ритмами с фигурами богатырей. Здесь проявилось умение Васнецова создать эпическое полотно, созвучное народным поэтическим представлениям. В 1898 году “Богатыри” заняли почетное место в Третьяковской галерее.
“Я считаю, что в истории русской живописи “Богатыри” Васнецова занимают одно из первейших мест”, – выразил общее мнение В. В. Стасов. Сравнивая “Бурлаков” Репина с “Богатырями”, Стасов писал: “И тут и там – вся сила и могучая мощь русского народа. Только эта сила там – угнетенная и еще затоптанная… а здесь – сила торжествующая, спокойная и важная, никого не боящаяся и выполняющая сама, по собственной воле то, что ей нравится, что ей представляется потребным для всех, для народа”.
Источник
Виктор Васнецов был известным мастером бытовой и исторической живописи — его картины приобретали коллекционеры Павел Третьяков и Савва Мамонтов. Полотно Васнецова «Богатыри» стало одним из первых обращений к былинному сюжету в истории русской живописи. Кроме написания картин Васнецов делал иллюстрации к книгам, создавал эскизы архитектурных сооружений и расписывал храмы в разных городах России.
Семинарист в Академии художеств
Виктор Васнецов родился 15 мая 1848 года в Вятской губернии (сегодня — Кировская область) в семье священника. Родители старались дать детям разностороннее образование: читали им научные журналы, учили рисованию. Первыми работами Виктора Васнецова были пейзажи, сюжеты сельской жизни. Природа на его картинах во многом списана с вятских видов: извилистые реки, холмы, густые хвойные леса.
В 1858 году Васнецов поступил в духовное училище, затем — в семинарию. Он изучал жития святых, хронографы, летописные своды, притчи. Древнерусская литература зародила в художнике интерес к старине.
«Я всегда был убежден, что в жанровых и исторических картинах, статуях и вообще каком бы то ни было произведении искусства — образа, звука, слова — в сказках, песне, былине, драме и прочем сказывается весь целый облик народа, внутренний и внешний, с прошлым и настоящим, а может быть, и будущим».
В свободное от учёбы время Васнецов рисовал портреты горожан, делал по памяти зарисовки, помогал расписывать Вятский кафедральный собор. В 1867 году он проиллюстрировал книгу этнографа Николая Трапицина о пословицах. Позже художник опубликовал свои рисунки отдельно — в альбоме «Русские пословицы и поговорки в рисунках В.М. Васнецова». В годы учебы живописец создал первые полотна «Жница» и «Молочница».
Виктор Васнецов. Жница. 1867. Частное собрание
Виктор Васнецов. С квартиры на квартиру. 1876. Третьяковская галерея, Москва
Виктор Васнецов. Нищие певцы. 1873. Кировский областной художественный музей им. А.М.Горького, Киров
В 1867 году Виктор Васнецов бросил семинарию и уехал в Петербург. Зимой этого года он занимался живописью в школе своего друга — художника Ивана Крамского, а спустя год поступил в Петербургскую академию художеств.
В академии Васнецов получил две малые серебряные медали за учебные работы, а через два года ему вручили Большую серебряную медаль за картину «Христос и Пилат перед народом». В это время художник рисовал иллюстрации к сказкам и литературно-педагогическим трудам Николая Столпянского — «Народная азбука», «Солдатская азбука». Во время жизни в Петербурге Виктор Васнецов создавал полотна бытового жанра — «Нищие певцы», «С квартиры на квартиру», «Рабочие с тачками». В 1874 году живописец получил бронзовую медаль на Всемирной выставке в Лондоне за картины «Книжная лавка» и «Мальчик с бутылкой вина».
Виктор Васнецов — мастер исторической живописи
После окончания академии художник уехал с друзьями за границу. Там продолжил писать, участвовал в выставках и салонах. В парижской мастерской своего друга Василия Поленова Васнецов набросал эскиз картины «Богатыри» — первого полотна по мотивам русских былин.
Васнецов прожил за границей около года, в 1877 году вернулся в Москву. Здесь познакомился с коллекционером Павлом Третьяковым, часто бывал на музыкальных вечерах в его семье.
В московский период художник писал картины с сюжетами из истории и сказок Древней Руси. Одно из первых полотен — «После побоища Игоря Святославича с половцами» — экспонировалось на VIII выставке передвижников. Картину купил Павел Третьяков.
Познакомился Васнецов и с меценатом Саввой Мамонтовым, стал участником его Абрамцевского кружка. Мамонтов предложил художнику написать три картины для интерьера управления Донецкой железной дороги. Так появились полотна «Битва скифов со славянами», «Ковер-самолет», «Три царевны подземного царства». Однако члены правления отказались от полотен со сказочными сюжетами. Картины выкупили Савва Мамонтов и его брат.
Виктор Васнецов. Бой скифов со славянами. 1881. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Виктор Васнецов. Ковер-самолёт. 1880. Нижегородский Государственный художественный музей, Нижний Новгород
Виктор Васнецов. Три царевны подземного царства. 1881. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Виктор Васнецов много бывал в Абрамцеве в усадьбе мецената, писал портреты членов его семьи. Окрестности Абрамцева появились и на других картинах Васнецова: березовые рощи и извилистые речки, овраги и пруды, поросшие осокой. Здесь в 1880 году художник написал «Аленушку».
«Аленушка» как будто она давно жила в моей голове, но реально я увидел ее в Ахтырке, когда встретил одну простоволосую девушку, поразившую мое воображение. Столько тоски, одиночества и чисто русской печали было в ее глазах… Каким-то особым русским духом веяло от нее».
Храмовая роспись и архитектура
Виктор Васнецов пробовал себя и в архитектуре. Он создал эскизы для построек в усадьбе Мамонтовых, по рисункам Васнецова и Поленова в Абрамцеве построили церковь Спаса Нерукотворного. Также художник нарисовал эскизы собственного дома-мастерской, особняка Ивана Цветкова, главного фасада Третьяковской галереи в Лаврушинском переулке в Москве.
В начале 1885 года профессор Петербургского университета Адриан Прахов, один из учителей Васнецова, предложил ему расписать только что построенный Владимирский собор в Киеве. Васнецов называл роспись храма главной работой своей жизни — он посвятил ей около 11 лет. Художник говорил: «Нет на Руси для русского художника святее и плодотворнее дела, как украшение храма». Во время работы Виктор Васнецов изучал памятники раннего христианства в Италии, фрески Софийского собора в Киеве, использовал знания иконописи и храмового зодчества, полученные в семинарии.
«Иной раз полно, ясно и прочувствованно, вполне излагается на словах то, что происходит в душе, но когда дело дойдет до осуществления того, о чем мечтал так широко, тогда-то до горечи чувствуешь, как слабы твои мечты, личные силы — видишь, что удается выразить образами только десятую долю того, что так ясно и глубоко грезилось».
Всего было создано около 400 эскизов, расписано свыше 2000 квадратных метров. Собор освятили в 1896 году в присутствии императора Николая II и его семьи. После Владимирского собора художник расписывал храмы в Петербурге, Гусь-Хрустальном, Дармштадте, Варшаве.
Виктор Васнецов. Радость праведных о Господе. Преддверие рая. Триптих (левая часть). 1896. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Виктор Васнецов. Радость праведных о Господе. Преддверие рая. Триптих (центральная часть). 1896. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Виктор Васнецов. Радость праведных о Господе. Преддверие рая. Триптих (правая часть). 1896. Государственная Третьяковская галерея, Москва
До конца жизни Виктор Васнецов продолжал писать картины по мотивам сказок. В 1898 году он закончил полотно «Богатыри», над которым работал 25 лет.
«Я работал над «Богатырями», может быть, не всегда с должной напряженностью, но они всегда неотступно были передо мною, к ним всегда влеклось сердце и тянулась рука!»
Виктор Васнецов умер в своей мастерской в 1926 году. Художника похоронили на Введенском кладбище в Лефортово.
Источник
— Как в зеркале!
Он уезжал в Вятку, унося с собой задушевные напевы и пестрое мелькание праздничных хороводов.
И последнее, что он запомнил, был прощальный взгляд матери, ее невольные слезы и смущенная улыбка. Каково же ему было вскоре после возвращения получить известие о ее внезапной смерти.
Глубоко и нежно любивший мать, Виктор ничем не выдал своего большого горя. В их семье все были приучены сдерживать свои чувства. Но трагедия этой утраты оставила неизгладимо болезненный след в его душе. Он пытался написать портрет матери по памяти. Перед ним возникал знакомый образ.
Высокая худая женщина смотрит строго и печально. Ей много довелось увидеть и пережить. На ее плечи легла тяжелая ноша — девять детей нужно было прокормить, одеть и обуть на скудный заработок мужа. Отказывая себе во всем, она до конца выполнила свой материнский долг — и не только ее детям, но и всем возле нее было тепло и спокойно.
Постепенно силы ее иссякли. Какой ценой поставила она на ноги большую семью!..
И хотя образ матери стоял перед молодым художником зримо и почти осязаемо, Васнецов с большим огорчением вынужден был отказаться от портрета — он не получался. С тем большей отчетливостью почувствовал Виктор, как еще несовершенно, не отточено его искусство и как много надо ему еще учиться.
Как-то после каникул Васнецов зашел к Чернышеву. Кроме хозяина, в комнате был стройный высокий человек с ярким живым лицом. Черные глаза с любопытством устремились на юношу. Ловким движением незнакомец поправил воротничок, легко встал и протянул руку.
Это был высланный в Вятку польский художник Эльвиро Андриолли[2].
Андриолли, итальянец по отцу, поляк по матери, учился на медицинском факультете Московского университета, затем в Петербургской академии художеств и заканчивал свое блестящее образование в мастерских крупнейших живописцев Рима, Лондона и Парижа. Удивляло, когда он все это успел: ведь ему в год прибытия в Вятку исполнилось только двадцать восемь лет.
Польский художник рисовал быстро, легко и изящно. Юноша Васнецов приходил в восторг: когда он смотрел, как художник работает над иллюстрацией, ему казалось, что Андриолли, пробежав любую книгу, мог сейчас же мастерски иллюстрировать все ее главные сюжетные линии. Лишь значительно позднее он критически пересмотрел его рисунки и вслед за Репиным пришел к выводу, что за внешним блеском исполнения подчас скрывается недостаточная глубина мысли.
Андриолли привлекал всех своей удивительной жизнерадостностью и энергией. Он ни на минуту не оставался без дела: гравировал на дереве, занимался гальванопластикой, писал заказные портреты, расписывал иконостасы. Сам смастерил парусную лодку. Отправляясь на ней в плавание по реке Вятке, он иногда приглашал с собою и Васнецова. Ветер надувал паруса, в лицо летели брызги, понемногу расплывались очертания города, и Андриолли начинал рассказывать.
Рано поседевший художник горячо говорил о героической борьбе польского народа против самодержавия. И Васнецов чувствовал, что Андриолли, ни на минуту не задумываясь, вновь ринулся бы в битву за свободу.
Виктор обладал приятным для собеседника даром: умел внимательно и серьезно слушать. Сам же был немногословен. Найдя в тихом и задумчивом подростке чуткого слушателя, Андриолли проникался к нему все большей симпатией, пригласил его помогать в росписи собора.
Он с удовольствием рассказывал Васнецову о виденных им воочию дивных творениях Микеланджело и Рафаэля.
На всю жизнь запомнил Васнецов слова, сказанные ему Андриолли как-то раз за стаканом вечернего чаю после росписи:
— Послушайте, зачем вам быть священником? Ведь священников, православных и католических, хороших и плохих, и без вас много, а вот людей с такими большими художественными способностями, как у вас, немного. Бросьте семинарию, поезжайте в Питер и поступайте в Академию художеств. Это ваше настоящее дело.
От Андриолли Васнецов подробно узнал о Санкт-Петербургской академии художеств. Она представлялась ему каким-то храмом искусств для избранных — ведь в ней не так давно учились Александр Иванов и Карл Брюллов… А их великолепные картины «Явление Христа народу» и «Последний день Помпеи» он рассмотрел до мельчайших подробностей по репродукциям.
О поступлении в академию сначала страшно было и подумать.
Андриолли же смеялся над его сомнениями. Он умел разбираться в дарованиях. Увидав рисунки застенчивого художника, который не сразу даже решился их показать, он пророчил ему большое будущее. Он уверял, что если Васнецов пойдет сдавать экзамен в академию, то наверняка выдержит его.
Виктор твердо решил испытать судьбу.
Предстоял тяжелый разговор с отцом. Виктор знал, что заветным желанием Михаила Васильевича было видеть его священником. Как сообщить о своем решении теперь, когда у отца на руках осталось пятеро сыновей? Ведь по окончании семинарии за посвященным в сан Виктором Васнецовым закреплялось место в одном из приходов Вятской губернии, и он не только смог бы содержать себя, но и помогать семье.
Теперь же он собирался плыть по житейскому морю навстречу неизвестности. «Вольную» профессию художника, писателя, артиста считали тогда делом ненадежным, сомнительным. Но когда Виктор приехал в Рябово и начал разговор о своих намерениях, сильно состарившийся после смерти жены Михаил Васильевич ничего не возразил. Он серьезно и внимательно посмотрел на сына и сказал:
— Ты теперь уже взрослый и волен сам решать свою судьбу.
Необходимы были деньги на дорогу, на первые дни до приискания работы в Петербурге. У отца их, конечно, не имелось, да Виктор и не спрашивал, деньги же за роспись, полученные от Андриолли, подходили к концу.
Когда Васнецов обратился к Андриолли за советом, тот думал недолго:..
— У вас есть две превосходные картины: «Жница» и «Молочница». Мы разыграем их в лотерею, а доход пойдет вам. Я познакомлю вас с епископом Адамом Красинским, он же привлечет к участию в лотерее самого губернатора Кампанейщикова.
Виленский епископ, профессор римско-католической академии в Петербурге Адам Красинский не избежал участи многих поляков в России и после 1863 года, несмотря на высокий сан, за связь с повстанцами был выслан во «внутреннюю Россию».
Когда Андриолли привел к нему Васнецова, он запросто, приветливо побеседовал с молодым художником и пообещал помочь. От него юноша впервые подробно узнал про «Слово о полку Игореве». Епископ, оказывается, перевел это изумительное произведение древнерусской литературы на польский язык и теперь вдохновенно прочитал очарованному слушателю отрывки.
Васнецов показал Красинскому принесенную с собой картину. Босая крестьянская девушка стоит среди ржаного поля, красный платок, завязанный у подбородка, синий подоткнутый сарафан, белая рубашка с кружевом, серый передник; на шее — бусы. Слегка вытянутыми вперед руками закручивает она соломенный жгут для вязки снопов. Слева от нее виднеется край поля, лежат снопы, стоит жбан с водой. Вдали, в голубоватой дымке — родная деревня. Картину Васнецов назвал «Жница»[3].
Взыскательный ценитель искусства был тронут искренностью, с которой молодой живописец изобразил безвестную вятскую крестьянку.
Лотерея состоялась. По случайности, «Жница» досталась епископу, «Молочница» — губернатору Кампанейщикову. У Васнецова было отложено десять рублей, заработанных чертежами в мастерской Чернышева. Вместе с вырученными за лотерею шестьюдесятью рублями и остатками денег, полученными от Андриолли, они составили «солидный» капитал.
За несколько дней до лотереи Васнецов твердо заявил недоумевающему духовному начальству о решении поступить в Санкт-Петербургскую академию художеств и об отказе от посвящения в сан.
В петербургских туманах
Стояла сухая осень 1867 года. На вятской пристани Васнецов сел на маленький пестро размалеванный пароходик. Раздался протяжный хриплый гудок, и мимо художника медленно поплыл город с его домами, соборами и прихотливо спускающимися к воде садами. Грусть на минуту овладела юношей. Он уже успел привыкнуть к городу. Когда-то теперь вернется сюда?..
Источник